Ольга Губанова. Иммунитет, 2007 год, фантастический рассказ

Поток сознания - приём модернистского направления современной литературы прошлого и нашего века, воспроизводящий душевную жизнь, переживания и ассоциации, передающие содержание ментальной жизни персонажей посредством сплавления вышеперечисленных процессов, образов и впечатлений, а так же оборванности синтаксиса и нелинейности повествования. Поток сознания создаёт интимное ощущение частичного присутствия читателя в сознании описываемого лица. На границе момента, когда мысли и мотивы действующих лиц только формируются. В литературе потока сознания ощущения, переживания, чувства, эмоции и ассоциации персонажа, или персонажей, перебивают друг друга и, формируя событие, переплетаются подобно тому, как это происходит в сновидении. Прозу в жанре потока сознания можно чувствовать, переживать, пить, читать.

Моя интерпретация Конца света.

Ольга Губанова / Иммунитет

Она возвращалась домой по пустынным улицам. Было темно, но воздух был не чёрным, а синим и светящимся. И небо более светлого холодного голубого цвета. Всё было влажным. Это был не сухой климат. Фактуры, текстуры. Стены и дороги. Здания не были пересушенными и грязными от бесконечных волн пыли. Не похожи на пемзу или старую выброшенную на берег грязную морскую губку. Полированный камень, практически необработанный. Гранит, глубокие арки, украшения на зданиях. Город был практически незнаком. Думала об этих зданиях, модерне, воздухе, тишине. О том, что в этом городе шаги было слышно за две улицы до их источника и о своих мягких ботинках. С удовольствием, потому что думала на английском.

По сути дела, она до сих пор не знала ничего об этом городе. И в эту ночь не помнила ничего о себе. Точнее, не было этих воспоминаний в оперативной памяти. В них не было необходимости. Ничто из прошлого не тревожило и не звало. Она отдалась настоящему. Сегодня она уходила из офиса последней. Хотя здесь это не было принято, у окружающих не возникало мыслей о воровстве.

В кармане были ключи, в руке сумочка. Она не любила ходить с кем-то потому что вечером их голоса пронзали эту тишину стоящего с открытыми глазами города. Окна жилых квартир были все выключены или ещё не включены. И так до самого рассвета. Когда им необходимо будет собраться на работу.

Неслышно, срезая перекрёсток ближе к углу здания, за которое ей всё равно предстояло завернуть, в первую же секунду увидела, услышала, почувствовала. Ей было любопытно что может произойти, она не боялась в этом городе ничего. И ничто здесь никогда не происходило.

Здесь не было клубов и тем более освещенных витрин. Приглушённый отражающийся от открытых глаз зданий шёпот. Они стояли к нему ближе, чем того требовали приличия. За этой улицей был спуск, поэтому небо было низко и его холодного синего света хватало на то, чтобы осветить их фигуры, жесты, позы. Три пары глаз обернулись к ней. Её скорость или походка не изменились. В этом было что-то зверское. Так же она не решила вместо поворота перейти по кратчайшей траектории перекрёсток и повернуть на соседней параллельной улице. Может быть любой бесконечно человечный житель этого города поступил бы так же. Может быть нет.

Она должна была идти с видом "это меня не касается" и не понимать приглушённый шёпот. Она же двигалась, разглядывая контуры их тел в сумерках, молча, с еле заметной и при свете дня улыбкой, не собираясь делать вид, что не понимает их язык, тем более, что она его теперь уже не могла не понимать.

И когда эти глаза обернулись к ней, они немного помедлили. Оценивая что-то, беззвучно приближающееся к ним из темноты. Может быть кто-нибудь один что-то и сказал.

Они начали уходить, обтекая одного единственного высокого по местным меркам неподвижного человека, который провожал их только поворотом головы. Высокий, с недлинными волосами. Серый, бежевые, фиолетовые, каменные цвета зданий на неосвещённой улице. Не считая её. Как будто что-то схлынуло. Они неторопливо, но с правильной деловой скоростью утекали. Как рыбки в этих сумерках. Прячась в более глубоких слоях тени на дальнем конце улицы и каждый раз останавливаясь. Их лиц не было видно. Через какое-то время этот человек остался один, на улице.

Поравнявшись:

- С вами всё в порядке?

Её голос прозвучал так же чисто и ясно как тёмный в это время ночи воздух. И тихо. Но слышно. Совершенно не заинтересованно, не упрекающе, взросло и еле заметно веселясь. Над ситуацией. В этот момент безлунной ночью, но всё же тени тех двоих людей окончательно пропали.

- Давайте я вас провожу.

Это было так глупо, что она усмехнулась. Кто сейчас нуждался в сопровождении, так это он. За ним могли идти следом, его ждать за следующим углом. Но головой не покачала. Молодой по голосу. Подыгрывая и прикидывая, в каком месте её маршрута он сольётся с незакрытой аркой или закрытым подъездом.

- Давайте.

Они говорили. О сумерках. О прогулках ночью в чужих городах. О её работе, офисах, туфлях. Это было так спокойно. И его голос был так спокоен, как будто его не собирались сегодня, прямо среди этих же сумерек, прямо на улице убить. Он говорил так спокойно, что стало ясно, что это не случайная стычка, и со своими ночными собеседниками он познакомился далеко не этой ночью, у него не было сумки и в карманах почти летней одежды, средней по цвету между днём и ночью, не вырисовывалось портмоне. И после этого, по спокойствию голоса, она поняла, что он уверен, что за ними никто не идёт. Прогулка и беседа были столь неторопливы, что стало ясно, что и правда никто не идёт. Он ни разу не оглянулся.

Это была не самая длинная дорога к дому и, когда альтернатив не осталось, она молча поднялась по трём, четырём ступеням, молча достала карточку и поднесла к двери. Он как будто чего-то там, в шаге от нижней ступени ждал.

- Я хочу с вами поговорить, - потом поднялся вслед за ней и положил руку на ещё закрытую дверь, - Можно.

В словах не было угрозы. Вопроса тоже не было.

У неё в голове проскользнул какой-то азарт. Почему бы и нет. Это была настолько спокойная ночь, что хотелось посмотреть, как всё может развиваться дальше.

Надо было подняться на второй или третий этаж. В зависимости от точки отсчёта. Вопреки образу жизни, выверенно мимолётный яркий экономный свет в коридоре и на лестнице не горел. Она по привычке поднималась не в темноте, но в вошедших вместе с ней с улицы сумерках. Ведя ладонью по светло-серой в этом месте стене. Он поднимался следом. Не прислонялся плечом к стене. Не прикасался рукой. Повернув ключ, нажала на дверь квартиры и та бесшумно подалась. Тогда она, держась за ручку, пропустила его вперёд и так же тихо её закрыла.

Прихожей не было, так же как здесь не было её вещей. Квартира начиналась с большого квадратного помещения. Пожалуй, даже слишком для этих домов большого. С тремя высокими низко начинающимися окнами, на которых, несмотря на современный дизайн, явно когда-то висело что-то вроде сложных штор, но сейчас осталась только тюль. И в том, как она висела что то было от вязанной старинной скатерти.

Всё это больше походило на маленький офисный зал в совсем другой стране.

Наверно кухня была тут же, в этом же помещении. Но выглядела такой современной, что пряталась в цветах теней одного из углов или стен. Он скользнул рукой по выключателю света, задержался на нём, но его не нажал.

Здесь было где сесть. Много предметов мебели. Столы, низкие, наверняка гладкие и пыльные. На некоторых из них лампы, матовые и такие же пыльные. Если включить свет, пыль бы на них начала гореть. Он спросил, куда может сесть, она сказала, тоже внутренне смеясь, что куда угодно. И села на своё любимое место. Спиной к ручке дивана, в его углу. Он разместился в самом дальнем от неё месте комнаты.

Он рассказывал про свои путешествия. Про то, как был в Британии. Вплоть до отдельных мелких поселений. Ни в одном рассказе не было ничего особенного, но он выдавал такие потрясающие статистические данные и выводы и рассуждал со знанием истории стран о политике. Тенденциях, возможностях и правах. Это были прогнозы аналитика. Каждый раз называя Англию Британией. Она поняла, что он путешествовал и по востоку. Но в разговорах с ней старался придерживаться Европы. И даже больше северных стран. Она обратила внимание, что его вопросам недоставало вопросительности. Что говорил он как-то странно. Пожалуй, красиво. Употребляя такие нереальные выражения и в тоже время естественные, что она не всегда могла их понять. Этот язык не был её родным. Она просила его повторить. И, в отличие от её учителей, знакомых или коллег, он повторял, но всегда так же, как сказал в начале, а не пытаясь перефразировать, чтобы она поняла смысл или перефразировать потому что сам не понимал или не помнил, что сказал. И ни разу не спросил, почему она не понимает всех его слов или почему что-то ещё, из-за чего они встретились. Потом она перестала переспрашивать, потому что всё становилось ясно из контекста. О себе она больше не рассказывала. Говорил он.

У него были странные интонации, несмотря на то, что в целом всё выглядело очень ровно и мелодично, существовала какая-то прерывистость, если попробовать раздробить фразу, становилось ясно, что эмоций слишком много. И так в каждом предложении. И эти эмоции какие-то другие. Не из английского языка. И не из местной культуры. Они не вязались с его внешностью и речью без акцентов, но вместе всё это выглядело так естественно и незаметно. Спокойная мелодичная речь. Идеальное содержание, окутанное немного отличающимся звучанием. Уже давным-давно должно было посветлеть, но всё не светлело. Она забралась на диван с ногами. И они оба всё так же смотрели на сумерки на фоне другого здания в окно. Не переглядываясь, и даже ни разу не взглянув друг на друга. Кажется, он тоже сел максимально удобно. Потом посветлело, оказалось, что он красивый молодой мужчина, и она сказала, что ей пора. Конечно же, не важно куда.

Они вышли на улицу вместе. Она обратила внимание, что он обратил внимание на цвет стен на лестнице и цвет самой лестницы при дневном свете. Стены были бежевыми, ступеньки сиреневыми.

- Мы ещё встретимся.

- Может быть.

Ещё, позже, на улице она спросила:

- Подожди. А какое у вас образование? Какой университет ты закончил?

- У меня нет никакого образования. Я торговец.

Он прошёл с ней ещё совсем немного молча и они разошлись. Она не посмотрела, куда он направился.

Такая странная формулировка, обычно она могла много сказать о своих знакомых по тому, что они о себе говорили. Но на этот раз не стала даже думать. Она пошла не на работу. Это были супермаркеты. Один, другой. На улице сегодня должно было быть жарко и она ходила между рядами холодных стоек, витрин, одной, другой, практически на них не глядя. Обдумывала произошедшее. Не детально, но в общем. Ей было так хорошо с ним, что в какой-то момент она подумала, что они встречались где-то раньше. И он не разглядывал её, как будто встречал раньше. Потом нужно было причесаться и посмотреть на часы на запястье на кожаном ремешке. Пришлось ехать в общественном транспорте. Это был четверг, сегодня была пятница.

Посвятила этим размышлениям всю пятницу и больше о нём не вспоминала.

Потом, в середине следующей недели, во время одной из рабочих встреч она встретила его. Сначала не заметила, потом не узнала. Он был с сотрудником одной из фирм. Его представили ей. Такое ощущение, будто это было совсем давно. Он спокойно улыбнулся даже не пытаясь сделать вид, что не знает её или не узнал. Только посмотрел в какой-то момент на туфли. Это была обувь не для бесшумного скольжения по улицам в сумерках. Ей что-то говорили про его важность для организации. Он не пытался прервать это знакомство. И больше не сделал ни одного взгляда в сторону. Она подумала, что ни в коем случае не надо запоминать его не местное, английское имя и потом, что это специальное знакомство тоже, конечно же, очень смешно. Он смотрел как кобра.

Потом его спутник, державшийся с ним именно как спутник, ушёл. Не просто куда-то, а ушёл. Он не знал её имени и телефона, только адрес дома. И ещё, что у неё бесшумные туфли. Сказал по поводу всего этого:

- Обычно никто не замечает, что я говорю не совсем так, как вы.

Холодно заметила:

- Просто я русская, - холодно, но хотелось крикнуть.

Он не делал вид, что ничего не заметил, скорее это было ему безразлично, нет, скорее он просто не понял. Как будто не понял о чём идёт речь и не представлял себе такой страны. Ни на словах, не на карте. Британия и восток. Она сильно этому удивилась и они пошли рядом. О чём-то разговаривая. О чём-то неуместном во время работы. Он не вспомнил это внезапно, а задал вопрос, который планировал задать. Потом, когда встреча практически закончилась:

- Может быть съездим вместе загород на уик-энд?

Задумалась. Она уже там бывала. Довольно часто. И не представляла, что ещё может увидеть. И чем можно там вдвоём заниматься. Однообразие. Но предложение было приятным.

- Почему бы и нет.

- Скажем, в субботу. Я заеду за тобой.

До субботы она не видела его и не слышала ничего о нём.

У него была очень красивая песочного цвета машина. С открытым верхом. Они действительно поехали за город. В субботу утром.

Машина стояла около подъезда и он ходил вдоль ступенек. Заходя на первую и сходя с неё. Подумала, что надо обязательно спросить, что это за машина. Не красная. Песочное сафари. Когда закончились здания и даже самые мелкие одноэтажные из них, там было всё как всегда. Дорога, лес, непыльная трава, яркое небо, не огороженный домами ветер. Он не включал музыку. Она надела кепку с блёстками, очки всегда лежали в сумке, поэтому ветер глазам, а солнце голове почти не мешали. Когда машина остановилась, они ещё долго молча шли. До песчаного обрыва. Теперь лес и дорога были над ними, вся почва здесь опустилась.

Они шли поперёк длинной полосы песка. Ветер забивался под брюки и норовил засунуть туда же хотя бы немного сухого песка. Он осматривался, потом раскопал и развернул полиэтилен с лопаты. Глупо было думать, что в этом месте не менялась погода, но негерметично упакованная лопата хорошо сохранилась. Раскопал глубже. Там оказались какие-то детали. Он быстро, несмотря на песок, начал их собирать в какой-то прибор, как детский рисунок.

- Что это?

- Маяк? - с полуутвердительной интонацией.

- Маяк?

Не запачкал рук. И вообще довольно быстро собрал эту вещь, потом с похожего может быть на планшет устройства запустил. Им не пришлось отходить далеко. Вещь взлетела плавно, наверное, высоко, но она не смотрела вверх, не могла смотреть без очков против солнца. Он провожал предмет глазами. Потом убрал свой карманный компьютер в валявшуюся до этого на песке, а ещё раньше на заднем сиденье машины сумку.

- Устройство, которое будет посылать отсюда сигнал таким же как и я. Чтобы они залетели и забрали меня.

- Забрали отсюда?

В этом возгласе было столько солнца, песка и удивления, что:

- Я же говорил, что я торговец. Инопланетянин.

Она фыркнула. Потом сказала.

- А где твой корабль?

Он совершенно серьёзно:

- Довольно далеко отсюда, - сделал движение, как будто хотел оглянуться на машину, - даже если взять с собой несколько канистр, не хватит, чтобы показать тебе. И потом, он в бункере. Ты ведь пойдёшь в понедельник на работу? - и опять нехарактерная для него лёгкая вопросительная интонация.

- Почему ты не улетишь на нём?

- Он сломан. Я же говорил, кажется, я не техник, у меня нет никакого образования, - тише, больше для себя: - Только испорчу то, что ещё можно продать.

- Почему ты тогда не запускал маяк до сих пор?

- Я продал свой товар и остался здесь. Мне это нравилось. Здесь было довольно интересно.

Он говорил это так естественно, так уверенно, без какой-либо попытки доказать ей что-нибудь.

- Что же сейчас изменилось?

- Этот гнилой муравейник наконец-то передохнет.

Она подумала, что не помешало бы добавить "заживо", но он не добавил. И фраза была окончательной. Первый раз она услышала в его интонациях страсть. Не была уверена в переводе. Скорее из-за абсурдности ситуации не запомнила. Эта яма сгниёт? Возможно. Что-то столь же сильное. И ядовитое. В любом случае, не сомневалась в том, что он имел в виду.

Осторожно спросила:

- Какой марки эта машина?

- Это вполне земная машина.

Когда они сели, поправила козырёк кепки. Тогда он спросил:

- Ты совсем ничего не боишься?

- Нет.

- Ты потеряла очки.

- Это так.

- Я отвезу тебя домой.

Она не подумала, что он был психом, но что-то, несомненно, подумала.

- Если этот муравейник будет гнить, почему бы не послать сигнал тем, кто может его услышать и прийти на помощь муравьям?

- Насекомые, которые приходят на помощь муравьям. Остальные доступные цивилизации будут только рады. Это очень логично, - вспомнила, что и как он говорил о политике.

В городе вышла из машины далеко не так ловко, как могла. Он довёз её до места, где они расстались в прошлый раз. Рядом был супермаркет.

Чёрно-серебряные блёстки чёрной кепки, конечно, отражали солнечный свет, но, видимо, не так эффективно, как клубные блики. Лёгкий influenza может быть. Уик-энд прошёл зря. Бесцельно, бессмысленно. С наполненным водой из под крана, которую в сети всё-таки рекомендовали кипятить, стаканом. В понедельник она пошла на работу. Некоторых не было. Она ушла пораньше и зашла перекусить в кафе. Но в итоге села к пустынной стойке бара. Бармена пришлось ждать так долго, что она нашла в конце концов пользу в этом месте - оттуда было удобно смотреть включённый телевизор.

Кажется, так прошла практически неделя. На улицах было просто тепло. Она больше не возвращалась поздно домой. Удивительно, но каналы работали. Вода поступала. По ночам свет в доме напротив горел. В офис приходило всё меньше и меньше. Кафе пустовали.

От ступенек у входа в подъезд был отколот большой кусок. Он облокотился на машину. Рядом с ним было видно, какие у неё высокие колёса. Он оглянулся на звук её шагов, отвернулся, опустил голову, потом, когда она приблизилась, оторвался от машины и загородил собой целый участок лестницы.

- Можно зайти к тебе?

Когда они поднимались по ступенькам, она точно знала, что соседи на этот раз не прислушиваются к их шагам и даже не слышат, она сказала:

- Это я покрасила ступеньки.

Он сказал:

- Я это понял.

В квартире взял её за руку, с мольбой сказал:

- Давай поедем куда-нибудь. Я не хочу на это смотреть.

Она только сейчас поняла, что должна быть напугана происходящим. Представился бункер из детских книжек и виденных в детстве фильмов, почему-то огромная копчёная с торчащей костью нога. Вытряхнула это воспоминание из головы.

- Хорошо. Что мне взять?

- Что хочешь.

Не отпуская руку, пошла в свою комнату, он, наверно поэтому, прошёл за ней. Первый раз увидел в этой квартире что-то кроме большого помещения со старинной прозрачной тканью, через которую они смотрели на неполированные сумерки. Эта комната была как те сиреневые ступеньки. Отпустив его руку, достала большую цвета своих летних ботинок сумку и начала быстро кидать туда вещи. Он безразлично смотрел на вещи, которые она складывает, почти случайно. Не рассматривая больше ничего. Когда сумка быстро наполнилась, на неё накатил ужас, паника. Она внимательно посмотрела на стоящий в углу комнаты невысокий холодильник. Он проследил за её взглядом. Тогда она перевела взгляд на него. И увидела по его глазам, что он представил, как всё это будет выглядеть в его машине, на его машине. Выражение было странное.

- Я могу это взять?

- Да.

Ей показалось подозрительным, что перед ответом не было никакой паузы. Тогда она переспросила:

- Это не надо брать?

- Можно не брать.

- Почему?

- Всё равно всё, - и дальше он как-то невнятно выразился, то ли "смоет", то ли что-то ещё подобное.

- Почему ты не сказал сразу?

- Думал, так тебе будет легче.

Медленно, чуть не шатаясь, подошла к столу, выдвинула верхний ящик. Там как всегда лежало несколько вещей из прошлой жизни, она взяла правой рукой один браслет. Подняла, держа посередине, ладонью кверху, он повис на пальцах как что-то рыболовное.

- Тогда это.

Он развернулся и вышел.

Уже в машине. Они ехали гораздо быстрее, чем обычно.

- Как ты относишься к тому, что они умирают?

Город, по которому они ехали, был пустым и каким-то разбитым. Всё те же архитектурные украшения на домах. Впоследствии она не смогла бы описать, как это было. Ничего не менялось, ничто не изменилось. Только настроение.

- Мне всё равно.

Они очень долго молчали. Наверное, прошло несколько часов.

- А твой знакомый? - она имела в виду того человека, в компании которого видела его в своей организации. Они так мило беседовали.

Он понял и задумался:

- Я практически его не знал. Я просил его найти мне девушку в коричневых замшевых туфлях. А он не понимал, о ком идёт речь.

- И ты не боишься за себя?

- У меня иммунитет.

После долгой паузы, они ехали по другой дороге. Довольно быстро. Она не смотрела на него, смотрела на обочину, отвернувшись, положив локоть на дверцу, поэтому рука замёрзла. Было пыльно.

Он сказал:

- Иммунитет. У тебя тоже есть иммунитет.

23-Мау-07

The end

original copyright © ∞ Olga Gubanova 2007

© ∞ Ольга Губанова 2007

воспроизведение текста рассказа любым образом без письменного разрешения автора запрещается.

Пожалуйста, не копируйте и не публикуйте мои тексты где бы то ни было без моего разрешения. С 2005 года я регистрирую авторские права на свои произведения и тексты. Если вы считаете, что другие хотели бы их прочитать, пожалуйста, разместите ссылку на эту страницу.

другие фантастические рассказы Ольги Губановой можно прочитать здесь: Сын Премьера и Голиаф.

Snøhetta

Snøhetta. Архитектурное бюро, Норвегия

Приведённая ниже имиджевая лекция архитектурного бюро Snøhetta прошла 14 сентября 2012 года в Невской куртине Петропавловской крепости. Томас Фагернес, партнёр бюро и Senior Architect в Snøhetta, выступал на английском языке в сопровождении переводчика-синхрониста. Лекция была реконструирована мной на основе записанных на диктофон русских и английских фрагментов, созданного во время лекции конспекта и информации, приведённой на официальном сайте архитектурного бюро. Оригинальная лекция сопровождалась презентацией, которая включала большое количество эскизов, архитектурных планов, фотографий и один видеоролик.

Интересного чтения!

Добрый вечер. Очень приятно видеть столько людей.

Меня зовут Томас Фагернес¹. Я работаю в бюро Снёхетта² уже 7 лет³. Я стал членом семьи, которой является бюро Снёхетта. Наверное, среди присутствующих здесь большинство — студенты, специализирующиеся на архитектуре, это так? Вижу, что некоторые отрицательно качают головой. Те из вас, кто решил посвятить свои жизни архитектуре, я поздравляю вас с очень удачным выбором и надеюсь, что вы этим сможете заниматься до конца своих дней. Каждый день из того времени, которое вам отпущено. И это станет вашей жизнью точно так же как Снёхетта стала моей жизнью, ведь мы занимаемся самым важным делом в мире. В бюро Снёхетта у нас есть своя концепция относительно того, как должно быть устроено рабочее место, как должен быть устроен офис, в который вы приходите каждый день, ведь наша жизнь состоит из отдельных дней и каждый день сам по себе должен быть прекрасен, чтобы прекрасна была жизнь в целом. Начнём с названия, бюро Снёхетта называется не по имени какого-то человека — господина Снёхетта в природе не существует — это название горы в Норвегии. Наше бюро состоит из довольно большого количества людей, которые вместе составляют коллективную идею нашей компании. У нас два офиса. Один в Осло, другой в Нью-Йорке. В Осло работает сто десять человек. В Нью-Йорке сорок человек. И один человек работает в Омане. И вы видите, что наши офисы в Нью-Йорке и в Осло расположены в очень похожих местах. Офис в Нью-Йорке расположен в районе Уолл-стрит, в Осло мы находимся почти на побережье. В Осло мы размещаемся в старом складском ангаре, и все сидят под одной крышей в одном помещении. Это старый склад в районе, где находились портовые склады.

Эта большая комната разделена на три зоны. Справа находится пространство, где мы работаем. В центре — пространство, где мы встречаемся и общаемся, оно напоминает лестницу. Слева, возможно, самое важное место, место, где мы каждый день едим. У нас есть волшебная женщина по имени Венке, она магически каждый день готовит ланч для группы в сто человек.

Три-четыре раза в год мы сдвигаем всю мебель в офисе и проводим вечеринки для всех работающих в этом офисе бюро. Вы видите на изображении интересное украшение на потолке, полиэтиленовые пакеты с водой. Мы развесили их для вечеринки, но нам это так понравилось, что мы решили их оставить. А стол на изображении — это наш обычный обеденный стол, декорированный для рождественского приёма и вечеринки. Раз в год большинство людей, работающих в офисе, собираются и совершают, не то, чтобы паломничество, совершают поход на Снёхетту. Для нас это не паломничество, а возможность обсудить какие-то вещи. Вот как выглядят мои коллеги на вершине горы. Восхождение произошло где-то три недели назад.

Как я уже сказал, в нашем офисе мы все сидим под одной крышей и, тем не менее, каждый отдельный работник нашего бюро — яркая индивидуальность, которой необходима возможность для того, чтобы сверкнуть. Вот так выглядит наша рассадка. Могло бы быть всё организовано и так. Чтобы руководители сидели в центре, а остальные были объединены в группы, своеобразные кластеры, работающие над конкретными проектами. Но поскольку реальных руководителей у нас нет, то сидим мы примерно вот так (хаотичная рассадка). Мы не перемещаем людей ради каждого конкретного проекта, мы позволяем людям сидеть там, где они сидят и те рисунки, которые вы сейчас видите, примерно так выглядят разные проекты. Когда ты работаешь над своим проектом, ты испытываешь влияние соседей, которые работают над чем-то совершенно другим.

Одна из идей в основе нашей работы заключается в том, что мы пытаемся изобретать что-то каждый раз заново. Скажем, у нас был очень успешный проект Оперы в Осло, но если нам заказывают другое оперное здание, мы стараемся изобрести что-то совершенно новое. Таким образом, мы не оглядываемся всё время на прошлое, не воспроизводим свои удачные проекты, а изобретаем идеи заново. Как вы понимаете, офис сам по себе для нас — большой проект, возможно, самый важный проект.

Ещё один важный принцип, которым мы руководствуемся — мы стараемся сделать так, чтобы, если человек чего-то достиг в своей конкретной области, он попробовал себя в чём-то новом. У нас есть архитекторы, интерьерные архитекторы и ландшафтные дизайнеры. Мы не ограничиваем их деятельность работой только над тем, чему их учили. Мы позволяем им всё время менять свою работу. Таким образом, они постоянно вынуждены — и мы стимулируем их — пробовать себя в новой сфере.

Это запись типичного дня в нашем офисе. В левом верхнем углу расположен обеденный стол, за которым мы собираемся. Справа в верхнем углу — кофе-машина. Кофе-машина очень важна. Слева внизу место для общих встреч, здесь записан, возможно, не самый насыщенный встречами день. В задних комнатах, это правый нижний угол, наш главный сотрудник, робот, который выполняет всё то, что мы напридумывали, стоя у кофейного аппарата.

Вся эта история начиналась в 1989 году, когда правительство Египта объявило национальный конкурс на строительство Новой Александрийской библиотеки в Египте.

Alexandria Library

Egypt, Alexandria

Ministry of Education

2001

Я не знаю, сколько было подано заявок на участие в этом конкурсе, но, наверное, около сотни, и все были искренне удивлены, когда выяснилось, что победила в этом конкурсе команда совсем молодых архитекторов с очень небольшим опытом. Когда жюри, наконец, озвучило свою позицию, все были очень удивлены, узнав, что победители — очень молодые архитекторы из Норвегии с очень небольшим опытом. Постепенно обе стороны почувствовали себя более комфортно в плане подхода к строительству и постепенно у них сформировалось понимание того, что им следует делать. Те кто работал с этой группой и сама группа набирались профессионализма в процессе работы над проектом и это помогло воплотить проект в реальность.

Перед вами Александрия, город на побережье между двумя континентами. Африка в этой стороне. Вниз, если вы посмотрите на карту. Европа вверх.

На сегодняшний день неизвестно точное местоположение Александрийской библиотеки, существуют различные теории. Археологические экспедиции из Испании недавно предположили с достаточно большой степенью уверенности, что Александрия была в этой области. Археологические находки и то, что было найдено ныряльщиками-археологами в морском грунте, говорит о том, что примерно где-то в этом районе находился древний полис. Вы видите, что примерно на границе между двумя мирами, новым миром, которым является Европа для востока и старым миром, Африкой к югу, находится это место, место, где была построена библиотека.

Именно положение библиотеки стало источником идеи, которую мы предложили для строительства этого объекта. Очень простая концепция, частично основывающаяся на символике юга. Круглый солнечный диск. Наклонённый. Его поднятый вверх край указывает на юг, в будущее. Опущенный вниз край указывает на север. Вы видите, что наклонённые к северу стеклянные поверхности пропускают северный свет вниз в библиотеку. Эта большая стена обращена к югу. Вся история письменных языков выгравирована на огромной массивной каменной стене.

Эта стена тоже была очень важной частью проекта. Нам нужно было снова научить египтян осуществлять гравировку по камню. У Египта воистину удивительная древнейшая история достижений в сфере строительства. Начиная проект, мы предполагали, что в Египте богатые камнерезные традиции, но выяснилось, что во многом эти традиции были утеряны.

На стене вы можете видеть символы из всех существующих систем письменности, эти группы символов ничего не значат. Это просто символы. Надеюсь, вы не можете прочитать какого бы то ни было значения в этих символах. Вся камнерезная работа была выполнена в Египте вручную. Мы создали вот такой покрытый символами экран, направленный к югу.

Это не только музей, извините, не только библиотека. Александрийская библиотека - важная организация. Для нас было даже не столь важно построить библиотеку, как выстроить некую образовательную систему. До строительства библиотеки подобного рода публичных образовательных организаций не было и её создание стало возможным только благодаря президентскому указу. Указ издал человек не очень популярный сейчас, бывший президент Египта, президент Мубарак. Александрийская библиотека всегда была отдельной независимой от правительства системой.

Так что это место стало великим публичным образовательным учреждением Александрии. Это не только библиотека, это место несёт очень много культурных функций. Это настоящий культурный центр Александрии. Эта фотография была сделана во время прошлогодних событий во время революции в Египте, когда жители Александрии выстроились в живую цепь вокруг библиотеки, чтобы защитить её от толпы мародёров, которые, поджигая, крушили всё на своём пути.

Это внутри библиотеки. Вы видите интерьер. Это самая большая библиотека в мире, она находится на семи уровнях. Поскольку пространство единое, можно сказать, что это скорее ландшафт, чем некая совокупность пространств или измерений, ландшафт даже более, чем интерьер.

Вот это первый проект. Очень крупный. Проект, с которого мы начали. Он тянулся очень долго. За это время группа молодых архитекторов превратилась в профессиональное архитектурное бюро. Поскольку, как я сказал, проект потребовал очень много времени, с 1989 по 2002 год, за это время мы параллельно успели выполнить много других менее крупных проектов.

Перед вами, возможно, наш самый маленький проект. Фонтан в саду старой леди, из которого могла бы пить её кошка. Как вы понимаете, это был финансово не очень выгодный проект, на нём мы не разбогатели.

Guatemala Bench Project

Guatemala, Guatemala City

Fundacion Crecer of Guatemala City

in process

Это тоже очень маленький проект. Проект, за который, по-моему, мы даже никаких денег не взяли. Скамейки в Гватемале. Нас попросили сконструировать мебель для общественного пространства и мы придумали такие скамейки, которые затем украсили местные жители. Они продолжили нашу работу.

Norway, Ålesund

Hotel Brosundet

2008

Перед вами ещё один очень маленький проект. Гостиница на один номер в городе Олесунн⁴ в Норвегии.

Serpentine Pavilion

United Kingdom, London

Serpentine Gallery

2007

Если двигаться от мелких проектов к более крупным, перед вами Галерея Серпентайн⁵ в Лондоне, выстроенная в 2007. Это совместный проект с исландским архитектором Олафуром Элиассоном⁶. С ним мы позже работали над проектом Норвежской оперы в Осло. Не знаю, известно ли вам про этот проект, связанный с павильонами, которые строятся в Лондоне на берегу пруда Серпентайн. Каждый год заказывается небольшой павильон, он существует пару недель, его строят лучшие архитекторы. Это небольшие павильоны. Затем их кто-то скупает и где-то размещает, какой-то неизвестный любитель архитектуры. Видимо, где-то существует парк, в котором стоят все эти выстроенные за несколько лет павильоны.

В основе проекта лежат две идеи. Во-первых, всё это о движении. Одна линия — спиральная — это движение снаружи. Вторая идея — внутреннее пространство. Оно тоже доступно со всех сторон. В павильоне проходили различные лекции и мероприятия в течение тех нескольких недель, когда павильон находился на берегу пруда. Вы видите, что эта дверца — начало спирального движения, которое заканчивается на балконе. Перед вами часть большого зала, который уподобляется амфитеатру. В этом пространстве произошло несколько событий. На снимке Линтон Квинси Джонсон⁷ — я не знаю, знакомо ли вам это имя — это поэт и музыкант из Англии, который сочиняет тексты регги.

Kongsberg Jazz Festival Tubaloon

Norway, Kongsberg

Kongsberg Jazz Festival

2006

Тоже не очень большой проект, временная сцена для джазового фестиваля в Норвегии. У нас таким образом возникла возможность поработать с очень необычной технологией. Это надувная конструкция. Эту конструкцию устанавливают каждый год на несколько недель и она служит сценой для джазового фестиваля. Она очень популярна у местного населения. Местные жители назвали её Тубалон. И она очень здорово работает как сцена.

Norwegian Wild Reindeer Centre Pavilion

Norway, Dovre

Norwegian Wild Reindeer Foundation

2011

Перед вами норвежские северные олени. Они стоят в предгорьях Снёхетты. Они там водятся. Три года назад нам предложили построить специальный павильон для наблюдения за этими оленями потому что они живут в национальном парке. Это стадо оленей — одно из старейших стад в Европе. (Другой снимок.) Это тоже необычные животные. Их импортировали из Ирландии несколько лет назад. Они глуповатые и довольно агрессивные так что, если заберётесь в те края, будьте осторожны.

Павильон предназначен для тех, кто приехал в национальный парк. Вы проходите через это пространство, затем заходите в павильон, чтобы посмотреть на то, что вы только что прошли. Изначально заказ выглядел довольно странно, но со временем он превратился в рамку для пейзажа. Оттуда особенно приятно наблюдать за окружающей природой. Ещё одна функция — лекции для школьников, которые посещают этот национальный парк.

Первоначальная идея довольно проста. Этот мягкий материал формирует единое пространство внутри. Все сидячие места находятся внутри одного помещения. Было очень интересно поработать над объектом, который является цельной единой вещью в себе и в то же время выполняет всевозможные функции. Нечто столь простое по замыслу должно быть очень просто в исполнении. Перед вами эскизы для проекта. Вот как он создавался. Вы видите модель, которую мы сделали в студии. Это та же самая модель, только мы использовали машину побольше. Так мы перевезли её на место установки. И собрали вместе. И вот как это пространство выглядит изнутри. Вот как выглядит это пространство, когда в нём находится большая часть сотрудников бюро. Как вы видите, у нас здесь опять вечеринка. Ну и каким бы странным это не казалось, снаружи за нами как раз и наблюдают эти глуповатые агрессивные животные.

Ras Al-Khaimah-Gateway Project

Ras Al-Khaimah

Rakeen

in progress

Мы сейчас с вами направимся на юг и на восток. Мы с вами переместились в Рас-эль-Хайму. Это один из эмиратов в Объединённых Арабских Эмиратах неподалёку от Дубая. На выставке вы можете даже посмотреть небольшой фильм о создании этого объекта. Мы наняли специально команду кинематографистов, которые снимали, получилось довольно сексуально. Там есть совершенно потрясающий момент, когда мы начинаем делать эскизы прямо в песчаных дюнах. Как большие дети просто.

Наша задача состояла в том, чтобы создать здание, которое служило бы воротами в новый город. Но поначалу там вообще ничего не было, только пустыня. Рас-эль-Хайма — город, который строится на берегу. Там есть вода, она где-то в пяти километрах в том направлении. Когда мы начинали, единственной завязкой были песчаные дюны и город в перспективе, которым занимались Оэмэй⁸, это Рем Кулхас⁹ и его команда.

И главной составляющей формы и идей этого здания были три вида рисунка волн. Здесь использованы все три типа волн. Волны моря, а море там с довольно своеобразными волнами, которые набегают на берег. Более пластичные волны песчаных дюн и остроконечные, напоминающие стаккато, вершины высоких гор, окружающих это пространство.

Изначально наша концепция не содержала башню, но в арабских эмиратах очень модно, чтобы в проекте обязательно была башня. Нам самим очень нравилась идея без небоскрёба с растянутой по земле конструкцией без башни. Но когда пришлось заняться башней, это тоже оказалось очень даже нескучным.

Сам по себе проект, это здание, строение, занимает тысячи и тысячи квадратных метров. Оно организовано так, что в него входит огромное количество гостиниц, выставочных площадок, но сгруппированы они все вокруг этого оазиса. Наша задача заключалась в том, чтобы создать много-много разных микроклиматов внутри одного пространства. Вот вы видите как раз группу кинематографистов, которые снимают фильм.

В рамках работы над проектом мы очень много работали с компанией в Дубае, которая делает композитные панели для фасадов. И башня состоит из 120 таких панелей, которые были заранее изготовлены, а затем из них была составлена эта башня.

National September 11 Memorial and Museum

USA, New York

National September 11 Memorial and Museum at the World Trade Center

2011

Перед вами фотография нашего следующего проекта, началом для которого послужило печальное событие, произошедшее в Нью-Йорке 11 сентября 11 лет назад. Самый большой катаклизм, самое драматическое событие в современной истории Америки, нагруженное массой политических смыслов и, конечно, вызвавшее бурю эмоций. И наше норвежское бюро получило заказ на создание небольшого мемориального музея на месте трагедии. В окружении этих известных имен в архитектуре. В большой степени этот проект тоже превратился в политическое мероприятие, более даже политическое, нежели дизайнерский проект. Изначально несколько различных институтов выиграли конкурс на участие в этом мероприятии и вы видите, какие большие имена нас окружают.

Надо сказать, что политический компонент был очень сильным. В процессе работы над проектом те, кто участвовал в нём, подвергались нападкам и со стороны семей погибших и со стороны консервативно настроенных политических американских кругов, которые не могли достичь согласия по поводу арендаторов этих зданий. В основном это было связано не только с архитектурной частью проекта, но и с теми, кто должен был быть размещён в этих зданиях после их возведения. Например, в одном из зданий должен был расположиться крупнейший художественный центр, в распоряжении которого была коллекция рисунков. Обнаружилось, что ряд из этих рисунков выражали критическое отношение к американской политике и, в результате, этот художественный центр отвергли.

Мы постепенно начали ощущать, что уже не можем построить то, что задумали построить как здание среди этих зданий. Первоначально здание должно было выглядеть так, дизайн проекта был таким. Изначально идеей этого здания было показать, придать иной масштаб тому, как преломляется свет на улицах Нью-Йорка в ущельях из высоких зданий, от которых тоже отражается свет.

Нам также хотелось создать в окружении этих вертикальных плоскостей и рамок нечто горизонтальное таким образом, чтобы у людей, которые попадали в это пространство, менялся угол зрения, они попадали бы из вертикально организованной среды в предельно важную горизонтальную. Мы немного приподняли здание, чтобы создать этот горизонтальный вид. Это пространство — также вход в метро. Примерно так выглядел фасад здания в нашем проекте. Мы использовали световые призмы, которые отражались бы и в окружающих здание поверхностях и внутри, включая пол.

Изначально мы должны были располагаться на плане проекта примерно здесь. Мы должны были бы размещаться над пространством, на котором находится железнодорожная станция, поэтому мы должны были бы строить на колоннах. Потом здание немного сместилось и обрело новое место расположения. И мы оказались в пространстве, имеющем другое назначение, расположенном над входом в музей, в котором размещены экспонаты, посвящённые памяти событиям 11 сентября.

В прошлом году, в десятую годовщину этих событий, музей был открыт. Вы видите фотографии с официального открытия. Музей будет открыт официально в этом году. Сейчас вся экспозиция размещена там, где было задумано.

San Francisco Museum of Modern Art (SFMOMA)

USA, San Francisco

in progress

Следующий наш проект — расширение площадей Музея современного искусства Сан-Франциско. То здание, которое вы видите перед собой, было построено в 80-е годы архитектором Марио Ботта¹⁰. Оно может нравиться или не нравиться, но в своеобразном характере и индивидуальности ему не откажешь.

Вы видите, что задача перед нами стояла не из простых потому что здание находится в очень тесном окружении, нам некуда было особенно выдвигаться, но когда мы стали обсуждать этот вопрос, ключевой точкой в нашем обсуждении стало то, что мы рассмотрели ситуацию с точки зрения танца, и пришли к выводу, что это здание может быть подобно старому человеку, который необыкновенно красиво танцует с молодой женщиной.

SFMOMA | © Snøhetta

Это сравнение. Я не уверен, что они танцуют и не уверен, что это здание — женщина, но по крайней мере они рядом стоят.

Times Square Reconstruction

USA, New York

2011 — in progress

Ещё одна вещь, над которой мы сейчас работаем. Проект связан с Таймс-Сквер в Нью-Йорке. Это настоящий ландшафтный проект, который предназначен для инновации, обновления ландшафта и пейзажа Таймс-Сквер в Нью-Йорке.

Muscat Fish Market

Oman, Muscat province of Oman, city Mutrah

in progress

Ну и теперь о нашем проекте в Омане, которым занимается один человек. На фотографии не наш человек в Омане. Это мэр города Маскат. Надо сказать, что мэр этого города — архитектор по образованию, страстный человек, особенно страстный в том, что касается архитектуры, он стал мэром три-четыре года назад и начал активно преобразовывать свой город. Сначала нас пригласили отреставрировать и обновить рыбный рынок, который расположен в центре Старого Города. Центр города сформирован вокруг небольшого залива. Сам город расположен примерно здесь. И мы отталкивались от окружающего ландшафта, в который встраивается это здание, мы ориентировались на линии, на движение линий ландшафта. Формы рынка повторяют очертания залива. Он покрыт конструкцией, напоминающей покрывало. Это эскиз крыши, которая как раз сейчас изготавливается. Под этим прекрасным покрывалом находится довольно простое здание, где располагаются рыбные прилавки. И вы видите, что под крышей открытые пространства. Там есть специальные скамьи с рефрижераторами для продавцов. В Омане люди по-прежнему так одеваются.

Al Khuwayr Vegetable Market

Oman, Muscat province of Oman

2010 – in progress

Это ещё один небольшой проект. Уже не рыбный, а овощной рынок, который мы так же обновляем. Его реставрация и обновление должны вот-вот начаться. Когда мы закончили с проектом рыбного рынка, мы начали работу над пристанью для паромов, которая перед нами.

Europa City

France, Paris, Gonesse Triangle

status: competition

Вернёмся в Европу. Перед вами проект в Париже. Мы находимся рядом с Аэропортом Шарль-де-Голль. Этот участок расположен в том районе города, где сельскохозяйственные угодья максимально близко приближаются к центру Парижа. Поскольку эти поля находятся в непосредственной близости от аэропорта, там ничего нельзя строить из-за шума, который производят самолёты.

Это очень интересная задача, поскольку мы имеем здесь дело с сельскохозяйственными землями, которые расположены очень близко от центра Парижа и уничтожать которые, по нашему мнению, как раз не надо. Нашим главным лозунгом и девизом, который мы представим заказчику, которому презентуем проект, будет вот эта верхняя строчка: «Не надо строить на поле, если это поле, не надо на нём строить».

Мы не собираемся строить на этом участке, мы собираемся подняться над ним и строить уже на поднятом пространстве. Мы приподнимем саму землю и оставим её нетронутой. Строить будем в полученном пространстве. Вот так выглядит весь участок. Мы собираемся взять двухметровый культурный слой почвы, составляющий суть французской земли, и приподнять его над землёй.

Проект, который называется Европа-Сити — это комплекс из торговых площадей, гостиниц и всевозможных культурных учреждений. Территория проекта — миллион квадратных метров, то есть это город в городе. Это наша концепция для проекта, мы называем её «принцип клаб-сэндвича». У нас есть слои хлеба снаружи, вот это нынешнее положение, а наш проект расположен внутри, между этими слоями. Примерно так всё будет выглядеть. Сельскохозяйственный слой снизу и сверху, а между ними, как вы видите, наш проект. Сверху у нас почвенный сельскохозяйственный слой, внутри культура, а внизу естественный рельеф. Это ещё один вариант интерпретации концепции клаб-сэндвича и вы видите, что коровы расположены, конечно же, наверху. Так будет выглядеть комплекс в целом. В середине элемент, который несёт исключительно культурную нагрузку. Там будут кинотеатры, выставочные залы и различные другие учреждения. В этот культурный центр вплетаются другие элементы проекта. Ниже, на другом уровне, присутствуют иные типы ландшафта.

На следующей неделе в среду открывается конкурс, мы участвуем в нём наряду с тремя другими компаниями. Это мы, Мануэль Готран, затем Биг и, наконец, Валод энд Пистр¹¹. Через несколько месяцев мы узнаем, выиграли ли мы этот конкурс или нет. Это виды изнутри этой конструкции.

Maggie's Cancer Caring Centre

Scotland, Aberdeen

in progress

Перемещаемся на запад и на север. В графство Aбердин в Шотландии. Это очень маленький проект и очень важный. Мы работаем над проектом для организации Мэгги Кансер Кэре, которая занимается больными раковыми заболеваниями.

Мэгги — ушедшая жена архитектурного критика Чарльза Дженкса¹², когда она заболела, ей с Чарльзом пришлось очень часто бывать в различных больницах, в которых лечилась Мэгги и все эти больницы не принимали во внимание истинных нужд больных раком.

После смерти Мэгги был создан фонд её имени Мэгги Фаундейшен, который работает над созданием пространств, мест, где больные раком люди могут встречаться с теми, кто пережил уже эту болезнь или как-то связан и общаться во внебольничном пространстве, не в больнице. Они обращались к известным архитекторам с просьбой спроектировать такие центры для этих целей и мы были очень польщены, когда они обратились к нам¹³. И вы видите, что среди спонсоров этой организации, например, герцогиня Камилла.

Перед вами наш проект для одного из центров этого фонда. Это один большой зал, вы видите в середине сердце, в котором как раз сосредоточены все функции этого здания, технические и другие, вокруг него пространство, где люди могут встречаться. Теперь вы видите внешнее пространство, большое помещение внутри с видом на юг, большое пространство, расположенное вокруг кухни.

Я не очень понимаю, почему этот человечек изображён тут лёжа. Уже идёт строительство центров. К концу следующего года оно должно быть завершено. Расположено это здание в парке, мы так же работаем над проектом парка, который отвечает этому зданию. Это единый проект, они связаны между собой.

The exhibition ‘A House to Die In’ of Bjarne Melgaard & Snøhetta

at Institute of Contemporary Arts (ICA), London, UK

Curator: Matt Williams

Exhibition period: 26 September–18 November 2012

the whole of a project: 2011 – in process

А теперь совсем другая история. Проект, над которым мы работаем с норвежским художником, Бьярне Мелгаардом¹⁴. Очень противоречивая фигура. Крайне популярный в Норвегии художник, но далеко не все поддерживают его идеи. Сейчас мы создаём для него дом. Платит за него один из крупнейших девелоперов недвижимости в Норвегии. И это не только проект здания, проект дома, но это и дизайн-проект, вещь в себе. Несмотря на то, что непосредственно над проектом работает не очень много людей, возможность поиграть с новыми формами, тем не менее, всех захватила, мы сейчас все как будто снова вернулись в школу, смотрим, каким образом сгенерированы на компьютере формы и как из произведения искусства форму можно вернуть обратно в архитектуру.

Это концепция, от которой мы отталкивались. Дом, в котором можно совершить самоубийство. Дом не для жизни, а для смерти. В котором можно умереть. Дом не для жизни. Вот так должен был бы выглядеть этот дом по мнению самого художника. А это вид на дом с другой стороны. Вот это наброски художника, с которыми нам пришлось работать. Это тоже очень важные персонажи в доме. Перед вами маленький кусочек тех идей, с которыми выступили сотрудники нашего бюро в процессе работы над этим домом. На нынешнем этапе дом выглядит примерно так. Это пещера внутри уже существующего холма. На модели не видно, но там наверху что-то происходит. Там создаются какие-то формы. Под этой частью находится нечто похожее на фильмы про Джеймса Бонда. Доктор Зло творит там какие-то свои замыслы.

Вы видите, что в ходе работы над проектом от непосредственной интерпретации работ художника, которые он нам представил, мы перешли к сокращению информации, к преобразованию его идей в архитектурную форму. Из этого у нас получилась такая, такая и такая форма. Вы видите стадии перехода от посыла, данного нам художником, к архитектурной форме.

На изображении часть конструкции здания. Фрагмент этой секции мы за это лето успели построить в масштабе один к одному. Все эти предметы стали частью художественной выставки, которая открывается в Лондоне через две недели. Это макет галереи с небольшой частью здания, выполненной в реальном масштабе. Нашему роботу снова пришлось поработать. Сначала мы вырезали 300 таких предметов, которые потом пришлось сжечь. Пространство пола будет покрыто сотнями квадратных метров сотканных из шерсти ковров с графическими изображениями. Вот вы видите как мы отправляем из офиса на выставку уже запакованные в ящики части этого проекта.

King Abdulaziz Center for World Culture

Saudi Arabia, Dhahran

Saudi Aramco

autumn 2009 - in progress

Вернёмся снова на Ближний Восток. Это наш проект в Саудовской Аравии в месте Дахран. Это не наш сотрудник, это господин Джума, глава Saudi Aramco oil, наверное, одной из самых крупных нефтяных компаний — это такой Газпром Ближнего Востока — компании, которая практически 75 лет качает практически всю нефть в Аравии. По истечении 70 лет выкачивания нефти из земли они решили преподнести подарок народу Саудовской Аравии. В виде очень необычной для Саудовской Аравии программы, то есть: построить культурный центр. Подобного рода проекта в Саудовской Аравии нет. Помимо всего прочего, это место, где смогут встречаться люди обоих полов. Там, например, будет кинотеатр для человеческих особей обоего пола, таких учреждений в Саудовской Аравии нет. Это наш спонсор, король Абдалла, а так выглядит проект.

Идея состоит в следующем: для того, чтобы культура была устойчивой, в ней должны присутствовать все элементы, они не должны быть разрозненными. Изъятие лишь одного элемента может привести к крушению. Визуально это выражено в такой арке. Здесь достаточно вынуть один камень, чтобы конструкция рассыпалась. Это же мы пытались сказать своим проектом, который состоит из таких сложенных камешков, гальки. Если вынуть один, здание разрушится. Здесь будет музей, театральный зал и офисные помещения, кинотеатр и галереи. И в этом месте вы видите, что это тоже схема существования культуры. Верхний слой устремлён в будущее, но он держится на культуре, на прошлом, которое имеет очень большое значение в Саудовской Аравии.

Вот вы видите как выглядит весь проект, он занимает тысячи и тысячи квадратных метров. Я даже не знаю точно его площадь. Мы также проектируем и ландшафт для этого проекта. Для создания парка мы пытались задействовать те виды растений, которые растут непосредственно в этом климате, чтобы не надо было доставлять туда слишком много воды потому что там нет воды. Так же как мы используем существующие в этом климате и привычные к нему растения, так же и для строительства здания мы стараемся использовать почву, землю, которая находится вокруг. По мере углубления здания в грунт, мы, используя землебитную технологию, прессуем извлечённую почву в строительные блоки. Вы видите, что таким образом материя, материальность земли и того, из чего построено само здание, составляют единое целое.

Перед вами так называемый источник. Ключевое место в здании. Мы и называем его источник. Это место, где была пробурена первая нефтяная скважина. И как раз с этой точки, со дна этого нефтяного колодца, вам открывается красивый вид на эти огромные галечные камушки. Когда мы участвовали в конкурсе, мы представили хромированные абстрактные формы, капли, подобные камням гальки, лежащим в пустыне. Но вы видите, что проект претерпел некоторые изменения. У нас возникла идея камня, обмотанного трубами. Жители Саудовской Аравии очень привычны к трубам потому что они протянуты по территории страны. И постепенно перед нами начала вырисовываться внутренняя логика будущего здания и его очертания. Как оно будет стоять, с чего оно будет начинаться. Здание сформировалось из узоров. То есть мы нашли какую-то отправную точку, форму, и начали наматывать на неё эти трубы. Получился очень красивый узор. В данной ситуации узор порождают изгибы. И вы видите эти изгибы, когда элементы узора начинают соприкасаться между собой. Вы видите открытое пространство, само здание находится непосредственно за ним. Пространство служит тентом для здания. В некоторых из этих труб будет течь вода, чтобы охлаждать здание и производить электричество. Само здание внутри будет выглядеть примерно так. Это застеклённые пространства. За ними будут находиться офисы. И там, где за трубами расположено стекло, трубы будут уплощаться. Таким образом через них будет проходить свет. Вот эти роботы, которых проектируем тоже мы, будут ползать по трубам и регулярно счищать пыль. И вот вы видите как трубы уплощаются в тех местах, где за ними расположены стеклянные поверхности.

Изначально предполагалось, что здание будет открыто 12 декабря 2012 года. Для верховных правителей это какой-то важный момент, к которому можно было бы привязать открытие этого комплекса. Но, к сожалению, мы уже видим, что не успеваем. Мы называем это «проблема 14 числа 14 месяца 14 года». Как вы понимаете, это несуществующая дата. Но в Саудовской Аравии работать очень непросто. Эта культура очень сильно отличается от того, к чему мы привыкли, но мы упрямые люди, надо в Саудовской Аравии работать, мы женщин отправим туда работать. И даже очень удачно получилось, поскольку у нас очень много женщин-руководителей проекта, это также заставило и другую сторону тоже привлечь женщин. То есть это привнесло такой женский элемент в этот проект. Конечно, когда они, наши дамы, находятся непосредственно на стройплощадке, они переодеваются и прячут свои лица, но если посмотреть вниз, их ни с кем не перепутаешь (на снимке они в кроссовках).

Вы видите модели для проекта. Мы очень активно используем модели в процессе проектирования. Эти же модели дали старт выставке. Это очень важный элемент нашей работы. Мы крайне часто и очень активно работаем с различными их типами. Мы не ограничиваемся трёхмерными моделями на компьютере, мы стараемся делать модели, которые можно потрогать руками, то есть физические модели, которые затем снова могут быть изменены и представлены в цифровом виде. Мы знаем по опыту, что бывает очень важно подержать смоделированное здание в руках. Эта фотография, как мне кажется, с церемонии запуска проекта. Судя по всему, церемония запуска стоила больше, чем получили все архитекторы вместе взятые. Вот эта фотография сделана на стройплощадке полтора года назад, здание сейчас ещё возводится, его высота увеличивается, хотя уже здесь достаточно высоко.

New Norwegian National Opera and Ballet

Norway, Oslo

Ministry of Church and Cultural Affairs, Norway

2003 - 2008

Ну вот мы и вернулись в Осло. Здесь расположен наш офис. Совсем недалеко находится проект, который был заказан нам в 2000 году. Это Национальная опера. Это был такой же сложный конкурс, как конкурс с Александрийской библиотекой. Было около 300 заявок. Мы так же оставались в полном неведении непосредственно до церемонии оглашения победителя. Для нас это было большой неожиданностью. Концептуально в рамках этого конкурса снаружи этот проект выглядел, наверное, не таким шикарным. Идея была очень простая, создать точку встречи фьорда и окружающих холмов. Построить здание как точку схождения этих линий. Естественно, что, забирая пространство для проекта, мы возвращаем его в виде публичного пространства, пространства для людей.

В отличие от России, где присутствуют традиции, в Норвегии Национальная опера и институт оперы стали развиваться только после войны. Первая опера появилась после войны. Это позднее начало и исключительность долгое время придавали ей элитарный характер. Мне кажется, что большой плюс этого проекта состоит в том, что нам удалось избавиться от элемента элитарности и включить широкую публику в эту традицию.

Для норвежцев природа — очень важная часть жизни и норвежцы соотносят себя главным образом с природой. И если говорить о том, где провести свободное время, то норвежцы пойдут либо в горы, либо в оперу. Именно поэтому эта опера-гора, которая у нас получилась, как мне кажется, очень хорошо отражает мировоззрение норвежцев как народа.

Помимо того, что это гора, природа, излюбленное место отдыха норвежцев, в ней ещё внутри есть и опера, в которую люди периодически ходят. И поскольку это открытое пространство — оно работает круглосуточно — площадки вокруг здания стали очень популярны. Их использует и сама опера как учреждение, там проходят различные концерты. Когда это происходит, все эти плоскости превращаются в зрительный зал. Когда происходило официальное открытие оперы, внутри находилось 1,5 тысячи зрителей и ещё 5 тысяч зрителей сидело на крыше оперы, наблюдая за телетрансляцией.

Пространство внутри главным образом состоит из двух элементов. Это белый мрамор и деревянная стена, внутри которой находится опера. Ну и, естественно, стекло, служащее посредником между пространством снаружи и пространством внутри. И это самое прозрачное стекло, которое нам удалось найти, чтобы стереть границу между внешним и внутренним. Когда вы внутри, вы созерцаете то, что снаружи. Когда вы снаружи, вы созерцаете то, что внутри. Когда вы находитесь внутри, перед вами расстилается фьорд. Там плавают корабли. Внутри есть прогулочный мостик, который опоясывает всё здание изнутри. Снаружи предусмотрена площадка для наблюдений. Если вы не из тех людей, кто любит оперу, вы можете понаблюдать за людьми, которые ходят в оперу, сами при этом находясь снаружи на горе.

Эти перегородки находятся в задней части фойе. На самом деле они отделяют туалетные комнаты. Мы снова работали с исландским архитектором Олафуром Элиассоном. При проектировании и при строительстве любого общественного здания в Норвегии выделяется отдельный бюджет на художественное оформление, для художника. В данном случае художник работал как раз с этим пространством. Мы с самого начала настаивали на том, чтобы художник работал в тесной связке с нами потому что художественное оформление неотделимо от архитектурной части. То есть мы построили работу таким образом, чтобы художник не пришёл декорировать здание после строительства, а изначально принимал участие в создании здания. И вот эти небольшие перепады, скажем, в том что касается вида сверху, крыши здания, мы разрабатывали их вместе с художником. И, благодаря участию художника, нам удалось несколько драматизировать линию крыши и она получилась более крутой, чем мы сделали бы, проектируя здание сами.

Вы видите пространство вне стен, внутри которых находится концертный зал. Мы хотели, чтобы вся аудитория была как музыкальный инструмент, или как внутренности музыкального инструмента, и по мере продвижения внутрь окружающее вас дерево становится всё более тщательно обработанным и всё более монолитным. Но снаружи, ближе к гардеробу и входу, это дерево неоднородное, менее монолитное, похожее на кору реального дерева, в нём есть какие-то пробелы и просветы. И за этим слоем коры дерево становится более гладким, монолитным и тщательно обработанным. И, наконец, мы попадаем непосредственно в зрительный зал, где дерево имеет значительно более ровную структуру. И вы видите, что здесь архитектурные элементы выполняют также акустическую функцию.

Вот ещё одно произведение искусства. Это занавес, выполненный американским художником. Это текстильный занавес, сотканный из белых, серых и чёрных нитей. Он выглядит как алюминиевая фольга, но на самом деле это ткань. Перед вами художница. Она берёт кусок фольги. Мнёт его. Фотографирует. Потом переводит в узор для ткани. Вблизи эта ткань выглядит так.

Пространство оперного театра поделено на три зоны. Первая предназначена для публики, вторая — это непосредственно сцена, и за сценой находится вся машинерия. Это репетиционные залы, это административные помещения. Очень сложно было соединить вместе все элементы большого театрального механизма. Разместить в правильных местах репетиционные залы. Например, балетная труппа не хотела, чтобы были большие окна. Они вообще не хотели окон в репетиционном зале, но нам удалось их убедить, чтобы окна этого зала смотрели на север и чтобы проходящие на этом уровне люди могли посмотреть, что происходит внутри. То же самое мы проделали и со швейными мастерскими и с другими мастерскими театра. Таким образом, проходящие люди снаружи могут видеть, что происходит внутри театра, то есть видеть непосредственно всю механику кулис. То есть, мы в определённом смысле сорвали покров тайны с того, что происходит за сценой, за кулисами, и превратили это тоже в театральное действо, открыв его зрителям извне. Раньше это была мастерская художников, теперь там находится швейный цех, он тоже очень интересно взаимодействует с окружающим пространством.

Здание облицовано каррарским мрамором. Эта модель крыши, покрытой мрамором, была спроектирована на компьютере, затем мы переслали её в Каррару, где по нашим чертежам, по этой модели, уже вырезали и шлифовали куски мрамора. Как видите, нам удалось. Довольно удачно нам пришло в голову расставить на деталях этого пазла номера и нам в конечном итоге удалось собрать детали и правильно вставить пазы друг в друга. Вот здесь вы видите, какие изменения с помощью художников, с которыми мы работали, были внесены в структуру крыши. Несмотря на такой неброский внешний вид, это здание, как и другие объекты природы, в течение дня постоянно меняется, меняется в течение года, вбирает в себя всё, что происходит вокруг, особенно интересно реагирует на свет и на световые изменения.

Так выглядели те 5 тысяч зрителей, которые наблюдали за открытием оперы. В это же время внутри президенты, короли и королевы и различные высокопоставленные лица наблюдали, что происходит на сцене.

Вот небольшой короткий фильм, который показывает это здание с совершенно необычной стороны. Во время проектирования здания шли предварительные дебаты о том, можно ли будет кататься по крыше на скейтбоарде. Мы ничего против не имели, но выяснилось, что будет не очень удобно. Но нас, конечно, больше беспокоила проблема с граффити потому что этот белый холст выглядит очень привлекательным, но странным образом за всё время существования оперы на ней не было создано ни одного граффити. Поскольку это здание вызывает у жителей города ощущение, что оно принадлежит им, по этому зданию можно гулять, на нём можно устроить пикник, оно как бы охраняет само себя. Людям не хочется портить пространство, которое принадлежит и им, оно является частью и их жизни. Но пока до сих пор никаких следов художники не оставляли. Подписи мы не видели.

На этом я заканчиваю. Если у вас есть вопросы, я могу на них ответить.

Лекция была приурочена к выставке “Snøhetta архитектура - ландшафт - интерьер” в Музее современного искусства Эрарта и состоялась при поддержке Национального музея искусств, архитектуры и дизайна Норвегии, Генерального консульства королевства Норвегия в Санкт-Петербурге и при содействии Эвы Мадсхюс, главного куратора Национального музея искусств, архитектуры и дизайна Норвегии. Лекция проходила в пространстве Петропавловской крепости, предоставленном Фондом «Про Арте».

В заключение напомню, что лекция сопровождалась презентацией и, поскольку архитекторы — очень умные люди, имеющие возможность регулярно работать в большом масштабе, лекция была гораздо более многомерной и в разы более ёмкой, чем способен передать текст.

Ольга

1 Томас Фагернес, Thomas Fagernes, партнёр бюро и Senior Architect в Snøhetta

2 Снёхетта, Snøhetta, норвежское архитектурное бюро

3 с января 2005 года

4 О́лесунн, норв. Ålesund, Hotel Brosundet

5 Галерея Серпентайн в Лондоне, Serpentine Gallery, Serpentine Pavilion 2007

6 Олафур Элиассон, Olafur Eliasson, датский и исландский художник

7 Линтон Квейси Джонсон, Linton Kwesi Johnson, британский поэт, музыкант и автор текстов в стилистике регги

8 OMA (Office for Metropolitan Architecture), архитектурное бюро, расположенное в Нидерландах

9 Рем Кулхас, Rem Koolhaas, голландский архитектор, основатель базирующейся в Роттердаме голландской архитектурной фирмы OMA

10 Марио Ботта, Mario Botta, швейцарский архитектор

11 Снёхетта, Мануэль Готран, затем Биг и, наконец, Валод энд Пистр, Snøhetta / Manuelle Gautrand / Big / Valode & Pistre Architects

12 Чарльз Дженкс, Charles Jencks, архитектурный критик, ландшафтный архитектор и дизайнер, сооснователь фонда “Maggie's cancer caring centres”

13 Индивидуальные проекты разных центров в этой сети были спроектированы и реализованы разными приглашёнными архитекторами и архитектурными бюро. Snøhetta получила заказ на проектирование одного из зданий фонда.

14 Бьярне Мелгаард, Bjarne Melgaard, норвежский художник

права на оригинальную лекцию принадлежат Томасу Фагернесу и Snøhetta

перевод Ольги Губановой, 2012 год 

This is the non-profit publication for educational purposes

Пожалуйста, не копируйте и не публикуйте мои переводы где бы то ни было без моего разрешения. Если вы считаете, что другие хотели бы их прочитать, пожалуйста, разместите ссылку на эту страницу.